ЖЕМЧУЖИНА ТУРАНА: ПОЭТЫ МОСКВИЧИ-АЗЕРБАЙДЖАНЦЫ

СТАРЫЙ ОКОП

Над Тереком, в ущельях, день за днём, 
За шагом шаг среди щербатых скал, 
Сгибаясь, как разведчик под огнём, 
Тебя глазами жадными искал. 
И по-солдатски стал мой шаг тяжёл, 
Когда, почти что выбившись из сил, 
Тебя, травой поросшего, нашёл, 
Твой полустёртый профиль различил. 
Руками эту землю я вскопал, 
Тебя отрыл перед восходом дня, 
А для накатов не нашлось ни шпал, 
Ни даже ветхих брёвен у меня. 
По брустверу исхлёстанный свинцом, 
Объятый орудийной немотой, 
В тот ранний час ты мог бы стать концом 
Моей дороги краткой и простой. 
Избыть воспоминанья не могу – 
Так пусть же не смутят они собой 
Колосья в поле, трáвы на лугу 
И облака на глади голубой. 
Ты помнишь ли, как в праведном бою 
Со всех сторон вставала смерть стеной, 
И опирался я на грудь твою – 
О грудь отчизны милой и родной! 
И если годы начисто сотрут, 
Изгладит время твой последний след, – 
Ты в сердце у меня найдёшь приют 
До дней последних, до скончанья лет. 

Перевод Александра МЕЖИРОВА 

ЗАБЫТАЯ ТРОПА

Ты всё-таки была ко мне строга. 
Не примирюсь я до сих пор с разлукою. 
Иду один в заречные луга – 
Ищу следы, зову тебя, аукаю. 
Сбиваю с листьев капельки воды. 
Надеюсь – не надеюсь на везение. 
Найду ли те далёкие следы, 
Глубокие, знакомые, весенние? 
Топчу росой омытую траву – 
Она стоит, высокая, не кошена. 
Ищу тобой забытую тропу – 
Давно уже, давно она не хожена. 
Найти следы любимой не могу, 
Одна трава высокая качается. 
Тропинка затерялась на лугу, 
А в сердце – всё бежит и не кончается! 

Перевод Юрия ЛЕВИТАНСКОГО 

ЗЛОБА

Злоба рождает злобу, 
У злобы туманны пути. 
С нею и слава не в славу, 
Любви не заслужишь по праву. 
Со злобою, брат, не шути. 
Злоба рождает злобу. 
Крепок её узелок. 
Из сети, сплетённой ею, 
Вырваться всё тяжелее, 
И – нет для неё дорог. 
Злоба рождает злобу. 
Чаша её полна. 
Злобу согрей теплотою, 
Злобу пои добротою, 
Чтобы зачахла она. 
Злоба рождает злобу. 
Вражде их не видно конца. 
Обе – желчью чреваты, 
Между ними зажаты, 
Раскалываются сердца. 

Перевод Льва ОЗЕРОВА 

ЖЕЛАНИЕ

Спросил меня товарищ как-то раз: 
– На что тебе признание поэта? 
Всю ночь ты бьёшься, не смыкая глаз, 
Бубнишь стихи до самого рассвета. 
А может быть, напрасен этот труд, 
И ты впустую переводишь время? 
Пройдут года, и в прошлое уйдут 
Твои стихи, навек забыты всеми. 
– Послушай, друг, – ему я говорю, – 
Вся ночь прошла в работе кропотливой, 
А утром, как вино, я пил зарю… 
И значит, эта ночь была счастливой! 
Река огню враждебна, но она, 
Трудясь, жилища озаряет светом. 
Моя душа желания полна 
Свой век прожить, ей подражая в этом. 
И может быть, желаньем этим пьян, 
Я тяжкий путь избрал себе на горе: 
Поэзия – безбрежный океан, 
И волны в нём огромны, словно горы. 
Не думай, что в мечтах я заношусь, 
Лелея столь высокое желанье. 
Я буду счастлив, если окажусь 
Хоть малой каплей в этом океане. 

Перевод Юрия ВРОНСКОГО 

Фаиг МАМЕД

(1924–1987) 

МОЙ КРАЙ

Воздух прекрасен и чист, как любовь, 
В этих местах. 
Солнце сплелось с бахромою хлебов 
В этих местах. 
Розам влюблённо поёт соловей 
В этих местах. 
Плечи красавиц хлопка белей 
В этих местах. 
Косы красавиц – два тёмных дождя – 
Льются до пят… 
Резвые реки равнинам даря, 
Горы стоят. 
Горы сто раз повторяют вслух 
Сказанное тобой. 
Здесь у природы бунтарский дух: 
Горе – долой! 
Только посмеет явиться зима – 
Снежная тьма, – 
Выстрелит почка листком по зиме, 
Грохнет река, 
Забарабанят дождём по земле 
Белые облака. 

РОССИЯ

Россия, Россия милая, 
Для любви своей слов не найду. 
Ты похожа на девушку белую, 
Склонившуюся к пруду. 
Берёзы под тяжестью снежною 
Средь безбрежных твоих полей 
Склоняют головы нежные 
К подолу шубы твоей. 
И все думы свои заветные, 
И юность свою, Россия, 
Своё сердце, Кавказом согретое, 
Тебе отдаю, Россия. 
В твои тяжёлые дни 
Я от гнева метался, Россия. 
В твои весёлые дни 
Я от счастья смеялся, Россия. 
Ты – мой мир и моё вдохновенье, 
И ясна и светла твоя даль, 
Как глаза голубые Есенина 
И пушкинская печаль… 

А было когда-то – 
Тебя разбудили копыта 
Коней Чингисхана. 
И, словно озёра большие, 
Зияли раны, 
Казалось, рухнет планета, 
Но ты выстояла, Россия, 
Изгнала и Чингисхана, 
И орды Батыя. 
О, скольких врагов ты видала, Россия, 
И скольких врагов побеждала, Россия! 
Твоя Победа – наша Победа! 
Твоя Победа – спасение века! 
Россия! 
Когда ты была ещё в колыбели, 
Качалась под ветрами земля твоя, 
И сколько враги похоронных тебе ни пели – 
Не одолели тебя. 
И в каждой капле крови российской 
И наша кавказская кровь горит, 
До сих пор в степи закаспийской 
Гимн победный звучит. 
И когда над фашистской бронёю 
Запылала твоя земля, 
Мы приняли битву вместе с тобою, 
Твои сыновья. 
Солдаты твои под градом свинцовым 
К земле приникали, 
Чтоб снова встать, 
В крови и ранах, 
Чтоб, может быть, снова 
На землю твою упасть. 
Через равнины и горы 
Милой твоей земли, 
Через страданья и горе 
Всю мы Европу прошли. 
Запомнили навсегда мы 
Дороги с переселенцами, 
И людоедов Дахау, 
И душегубки Освенцима. 
Вот снова надела ты шубу снежную, 
Стоишь величаво, хозяйкой времени. 
И чуть шевелятся берёзы нежные. 
Как будто читают 
Стихи Есенина. 

ПОСЛЕДНЯЯ ЛЮБОВЬ

Всего сильнее первая любовь. 
Об этом все писатели писали, 
Об этом все читатели читали, 
Об этом в книжке сказано любой. 
И вот ты горю не находишь слов. 
Любимый твой сейчас уже с другою. 
И ты с невыразимою тоскою 
Оплакиваешь первую любовь. 
Что говорить, горька твоя любовь! 
Но будь горда! Пройди бесслёзно мимо. 
Ещё, я знаю, будешь ты любима, 
Да и сама ещё полюбишь вновь. 
О, девочка! Поклясться я готов, 
Сильней всего – последняя любовь! 

Перевод Инны ЛИСНЯНСКОЙ 

ДЕВОЧКЕ

О девочка, я снял с твоих ресниц 
Горячих слёз прозрачную капель – 
А сам смеюсь… И споря с пеньем птиц, 
Звучит мне плач твой, тонкий как свирель. 
Тебя замучил за день этот зной? 
А может быть, отец сегодня злой? 
Ушиблась? Перепачкалась золой? 
Ах, девочка!.. О чём я говорю? 
А воздух пахнет морем и весной. 
В веснушках-звёздах небо надо мной, 
И кажется, что для тебя одной, 
О девочка, живу я и горю. 

Перевод Аллы АХУНДОВОЙ 

СОНЕТ ШОПЕНУ

Не молкнет сердце чуткое Шопена, 
Звучит громоподобно, как орган, 
В «Святом кресте» вмурованное в стену, 
Не для одних лишь здешних прихожан. 

И нощно слышит сердце всё, и денно, – 
Оно недремно, словно океан, – 
Прах гения покоится над Сеной, 
Но он живой для всех людей и стран! 

Великий сын земли многострадальной, 
Мир покорили до окраин дальних 
Навеки звуки музыки твоей. 

То сердце, что стучало в лад с народным 
Во имя жизни светлой и свободной, 
И камнем взято, всех живых – живей! 

Перевод Музы ПАВЛОВОЙ 

Алла АХУНДОВА

(1939) 

ПОЛУКРОВКА

Да, полукровка! Да, отсевок, 
Больной дичок среди дерев. 
Пою заплачки русских девок 
И песни азиатских дев. 
Меж двух отчизн – моё сиротство, 
Безродность – между родин двух. 
Их двуединство, двунесходство, 
Как двоедушия недуг. 
И в две земли пуская корни, 
Судьбы своей не назову, 
И две струны нащупав в горле, 
Я ни одной не оборву. 
Мне две даны. И я не смею 
Одну из горла вырывать. 
И пусть одна звучит сильнее, 
Но той без этой не звучать. 
Ни двуязыкой, ни двукровкой 
Я называться не боюсь… 
Ужель боюсь, что чёрной коркой 
Я к хлебу белому леплюсь? 

ВИНОГРАД

Лезет, лезет лоза виноградная 
По забору, на крышу, вверх… 
Агитация эта наглядная, 
Как заклятие на успех. 
Вы локтями так поработайте, 
Как работает виноград! 
Против ветра пробиться попробуйте, 
Заведя оба локтя назад… 
В каждой плети – по сотне вывихов, 
В каждой плети – по сто локтей. 
Вот попробуй, как этот, вымахай, 
Не сломав по пути костей. 
Виноградину рвёшь. Украдкою 
Оцени в его жизни гроздь, 
Он и в ягоду свою сладкую 
Локтевую положит кость. 
Чтоб потомству взойти не растерянно, 
Не свернуть с полпути назад, 
Помни вьющееся растение, 
Дикий, гибкий, как змей, виноград. 

БОГ ЕДИН

Какая кровь какую судит? 
В какой крови сгорает кровь? 
Что Мухаммед Христа не судит? 
А если судит, за любовь… 
А мне какое назначенье 
В скрещенье крови этих двух? 
И от какой неотреченье? 
И от какой единый дух? 
Мы все друг другом не судимы… 
Но каждый будет тем судим, 

Что и пророки не едины, 
Но, слава богу, Бог един! 

ПОКАЯНИЕ

Люблю, без памяти люблю. 
Люблю до головокруженья. 
И только Господа гневлю. 
Не слыша слов богослуженья. 
Уж год, как в храме не была… 
Любовь земная сокрушила. 
Пока душа белым бела 
И мысленно не согрешила. 
Не любит человек. Но Бог… 
Так любит. Что не осуждает, 
За что и наказать бы мог, 
Ещё любовью награждает. 
Способной и врагов прощать, 
И нищих духом не смущать 
Своим несметным подаяньем, 
И никогда не обещать 
Купить спасенье – покаяньем. 

СИМПАТИЯ

Беспричинное влеченье, 
Безотчётная любовь. 

Слова старого значенье 
Повторяю вновь и вновь. 
Не такой уж ты наивный, 
Если слово это знал, 
О симпатии взаимной 
Кто мне первый рассказал? 
Слово греческое, верно, 
Но сказал его не грек… 
А теперь смеётся нервно. 
Но симпатия – не грех. 
Симпатичное значенье 
Повторяй, не прекословь: 
Беспричинное влеченье, 
Безотчётная любовь. 

БАРАН

Чтоб безумный Авраам 
Не зарезал Исаака, 
На заклание баран 
Дан был Господом… 
Однако 
Почему баран-баран?! 
За ответ прошу прощенья… 
Был в отечестве Байрам – 
Праздник жертвоприношенья. 
Шла священная резня 
С разрешения Господня, 
Обещанием дразня – 
Сыты будете сегодня! 
И бараны шли гурьбой, 
Как на праздник торопились… 
Обречённых на убой 
Накормить не поскупились. 
И пока, подняв на крюк, 
Туши первых свежевали, 
Остальные, сбившись в круг, 
Корм рассыпанный жевали. 
Если бык или козёл, 
Чуя смерть, бежит из бойни, 
То баран ни добр, ни зол, 
Этот смертник всех спокойней. 
Только виноватый вид 
Безоружного солдата. 
Ест и даже не глядит 
На распятого собрата. 
Он – баран! Не вор, не плут, 
Разум в нём едва ли брезжит… 
Он кричит, когда стригут, 
И молчит, когда их режут. 
Если это – не ответ, 
И баран – не агнец всё же, 
Если Ветхим стал Завет, 
Обветшал и агнец божий. 
То есть он давно баран, 
Он самец, готовый к бою… 
Где ж в отечестве Байрам – 
Праздник – жертвовать собою? 

СВЕЧА

Светло. 
Свеча напрасно зажжена. 
Но зажжена. 
Вот истекаю воском. 
Неоновым, иным ли новым войском 
Проходит электронная война? 
А речь моя тиха и горяча. 
А речь моя безумна и опасна. 
Да, с белым светом 
Я во всём согласна, 
Но я нежна и с мраком, 
Как свеча. 
Меня обожествлявшие во тьме 
Там… поклонялись не огню, 
А свету! 
Но кто теперь 
Поверит в небыль эту? 
Что нынче с языка, 
То на уме. 
Ещё горит мой радужный зрачок, 
Ещё слеза бежит на угол среза… 
Да, я не силах растопить железа 
И жаркий глаз накроет пятачок. 
Но если я 
Последняя жена 
Огня бесплодного – 
И не рождён потомок 
Для будущих, невиданных потёмок, 
Тогда я не напрасно 
Зажжена. 

Тофик МЕЛИКЛИ

(1942) 

ПАМЯТНИК РАЗЛУКИ

Их двое на пустынном перроне – 
Он и всевластные вокзальные часы. 
С каждым движением 
Их проржавевших стрелок 
Растут и растут 
Ненасытные расстояния. 
Сошлись в прошедшем времени глагола 
Прожитые вместе годы, 
Встречи и расставания, 
Улыбки, 

Радости, 

Стук колёс 
Удаляющегося поезда 
Проржавевшие стрелки 
Всевластных вокзальных часов, 
Картины глагола прошедшего времени, 
Знаком вопроса застывшие звуки 
Создают на пустынном перроне 
Доселе неведомый 
Памятник разлуке. 

ДОЖДЬ ИДЁТ

Дождь идёт, дождь идёт, 
И зимой, и летом льёт. 
Паром в небо устремляясь, 
Вновь на землю проливаясь. 
Дождь идёт подобьем жизни 
От рождения до тризны. 
Орошаются поля, 
Возрождается земля. 
Чем-то с человеком схож, 
Мир одаривает жизнью 
Даже после смерти дождь. 
Дождь идёт, дождь идёт, 
И зимой, и летом льёт. 
Паром в небо устремляясь, 
Вновь на землю проливаясь. 

О ЖАЛОСТИ К ДОМАШНИМ СОБАКАМ

Много зверей повидал я на свете. 
В городском зоопарке 
Встречался с медведем. 
Аплодировал тигру, 
Будучи в цирке. 
Видел лису 
Возле курятника летом, 
А однажды ночью, 
Признаюсь, натерпелся я страху, 
От волчьих глаз прикуривал сигарету. 
Жалко мне этих несчастных зверей, 
Ночью и днём в поисках пищи, 
Голодные, жалкие, бегают, рыщут. 
Иные в страхе проводят всю жизнь. 
– Только б не съели, – 
Их главный девиз. 
Но больше всех жалко домашних собак, 
И тех, что дамочки в сумочках носят, 
И тех, что на привязи дом сторожат. 
Я в мире несчастней зверей не встречал. 
Вы замечали, 
Сколько грусти 
И тоски одиночества 
Глаза их струят. 

Перевод Илхама БАДАЛБЕЙЛИ 

Илхам БАДАЛБЕЙЛИ

(1945) 

В ЧАЙХАНЕ

Эта встреча была неслучайной, 
Хоть казалась случайной вполне. 
На бульваре, у Каспия, в чайной… 
Ах, простите. Не так… в чайхане. 
С непритворным радушьем встречая, 
Вам чайханщик всегда будет рад. 
И подав «армуды» с терпким чаем, 
Он других не предложит услад. 
Да, пожалуй, других и не надо. 
Здесь никто никуда не спешит. 
Волны плещут внизу, за оградой, 
Море плещет, 
А время бежит. 
Только выпит стакан, тут же следом 
Вам чайханщик уж полный несёт, 
Чтобы не прерывалась беседа, 
Что неслышно и плавно течёт. 
Друга встретил я… 
Вот так удача. 
А случайно ли? 
То-то оно. 
Сколько лет не видались мы, значит? 
Сколько лет? 
Да не всё ли равно. 
Я его не замечу морщины, 
Он – в висках моих нить серебра. 
В чайхане повстречались мужчины, 
Что мальчишками были вчера. 
Ах, чайханщик, парнишка проворный, 
Как же так, ты про нас позабыл? 
Где твой чай? Ароматный и чёрный? 
Чтоб вина горячее он был. 
Видишь, вновь опустели стаканы? 
Завари нам от полной души 
Чай и крепкий, и благоуханный. 
Впрочем, знаешь, 
Не очень спеши… 
Ах, дороги, дороги, дороги… 
Я ли в вас, вы ль живёте во мне. 
…Вот чайханщик стоит на пороге, 
Друг заждался меня в чайхане. 

ВЕСНА

Как гость с богатыми дарами, 
Из дальних странствий возвратясь, 
Прошлась московскими дворами 
Весна, хозяев не спросясь. 
С хорами птиц, звеня капелью, 
Вскрывая почки у берёз, 
Весна окутывала землю 
И прогревала всю, насквозь. 

Весне распахивались настежь 
Деревья, люди и дома. 
Собрав свои пожитки наспех, 
Катилась кубарем зима. 

И только трогательно было 
Снег почерневший наблюдать – 
Как он глядел на мир уныло, 
Пред тем как лужей грязной стать. 

СЛЕДЫ НА ЗЕМЛЕ

Умереть не страшно, страшно – умирать. 
Мне гореть не страшно, страшно – догорать. 
Всё, что я задумал, – не успеть вовек. 
Но хоть что-то должен сделать человек, 
Прежде чем покинуть землю навсегда. 
Страшно – не оставить на земле следа. 
Пусть пройду бесследно… 
Во сто крат страшней, 
Землю покидая, наследить на ней. 

Изумруд КУЛИЕВА

(1947) 

ГОСТЬЯ

Сама себя я в гости приглашу, 
Самой себе о бедах расскажу… 
А в синей чашке 
с трещинкой 
простынет чай… 
Ты только, 
моя гостюшка, 
не заскучай. 
Всё было: слёзы, горести, 
тоска, печаль… 
Дарила мне судьба любовь – 
так, невзначай… 
Я той любви поверила – 
всё весточки ждала. 
Ах, были раскрасивые 
у той любви слова. 
Их радужность повысушил, 
развеял ветерок… 
Что загрустила, 
гостюшка, 
иль нехорош чаёк?.. 

ОТРЕШИСЬ

Отрешись, отрекись, открестись… 
И на вечные веки простись. 
Уходи от меня, из меня – 
Я дарю тебе, милый, коня… 
Не звони, не вини, не зови – 
Не клянись в своей вечной любви. 
Позабудь навсегда мой порог, 
Чтоб и душу ты выкрасть не мог. 
Камни с громом срываются вниз, 
Так лети же, скакун, торопись! 

ПЕСНЯ

Пой, мой саз! 
Греми, мой саз! 
Звени, мой саз, 
Ты в руках 
моих горячих 
пел не раз… 
Как блистал 
струной дрожащей, 
ликовал! 
Как друзей 
на шумный праздник 
созывал! 
Плачь, мой саз! 
Греми, мой саз! 
Звени, мой саз! 
Я – ашуг, 
начну сердечный 
свой рассказ. 
Что ж папаху 
не решилась я надеть? 
Без неё 
ашугу песен 
не петь! 
Но со скрипом 
у ашуга сапоги 
И подкованы 
надёжно 
каблуки. 
Вскину саз я 
и прижмусь 
к нему щекой… 
Что ты так разволновался, дорогой?.. 
Пой! 

Ашраф ГУСЕЙНЛИ

(1947) 

ПРОЩАЛЬНЫЙ ПОЦЕЛУЙ

Промчится эта жизнь подобно птице, 
И след её простыл, и шелест крыльев стих. 
И вот уж прядь седая приютится 
Предзимним инеем на волосах моих. 
Но, колесо судьбы, ты неизменно 
Вращаешься, и чёрт тебе не брат! 
И космос заколдован – всё здесь бренно, 
И выхода никто не видит, брат. 

Любимая, тебя уносит поезд, 
Откликнись, отзовись мне, как ты там? 
Была весна, была печальной повесть, 
…Ушла, а я всё льну к твоим устам. 

Любимая, оставь свою гордыню, 
Я жду тебя все ночи напролёт. 
Ты там, на родине, я и поныне 
Зову тебя, чтоб растопила лёд. 

Порой готов я на колени падать, 
Прося тебя среди весенних струй. 
На высохших губах моих на память 
Запечатлеть прощальный поцелуй. 

НУ ЧТО ЖЕ ТЫ МОЛЧИШЬ?

Длинноволосая красавица моя, 
Любовью пылкою твоей пронизан я, 
Глядишь в глаза мне, изумленья не тая. 
О, черноглазая, ну что же ты молчишь? 

Все мои помыслы обращены к перу, 
Но без тебя нет вдохновения в миру 
И без тебя, сказать по правде, я умру. 
О, черноглазая, ну что же ты молчишь? 

Молчишь ты, словно бы закрылась на замок. 
Глядишь задумчиво на тающий дымок. 
Ну, улыбнись же, проглоти обид комок. 
О, черноглазая, ну что же ты молчишь? 

Ежеминутны мои мысли о тебе, 
Твой мир таинственный теперь в моей судьбе. 
Проси – я жизнь готов отдать не в похвальбе. 
О, черноглазая, ну что же ты молчишь? 

Меня полюбишь ты – скалу свалю плечом, 
И солнце снять могу, стянув его лучом… 
Рай для тебя создать мне будет нипочём. 
О, черноглазая, ну что же ты молчишь? 

Перевод Сергея КАРАТОВА 

Султан МЕРЗИЛИ

(1948) 

НЕИЗВЕСТНОМУ СОЛДАТУ

Слёзы матерей в глазах застыли, 
И уже давно, за годом год, 
Кажется, что кто-то на могиле 
Песню колыбельную поёт. 

Так и спишь ты, раненый, усталый, 
Жизнь твоя осталась позади. 
Та звезда, что над могилой встала, 
Засиять могла б в груди. 

Даже годы прыть свою свернули 
Перед твердью подвигов твоих. 
На ступеньках в тихом карауле 
Замирают розы от живых. 

Звуки смолкли, шорохи застыли, 
И среди прощальной тишины 
Кажется, что ты в своей могиле 
Всё воюешь с призраками войны. 

Перевод Надежды ВЕСЕЛОВСКОЙ 

ЖИЗНЬ – СЛАДКАЯ ШТУКА!

Жизнь – эта сладкая штука, 
На пальцах торговца мёдом. 
Жизнь – эта такая сладкая, 
Знает даже рыбка 
На крючке рыбака. 

Жизнь весной так сладка, 
Что опьянеет пчела, 
От цвета цветка. 
Эх, какая сладкая! 
Когда первый поцелуй 
Обжигает губы подростка. 
И когда все надежды, 
Столетнего дерева 
У последнего листа. 
Светит солнце в небе, 
Вся вселенная наша. 
Жизнь такая сладкая! 
Как сахарный петушок 
сладок 

Перевод автора 

Тахир АСЛАНЛЫ

(1951–1995) 

ТРАУРНЫЙ ДЕНЬ ЦВЕТОВ

С тех пор 
как взял в руки кисть, 
ты за всю свою жизнь 
иссякший родник 
не писал. 
Когда ты умирал, 
не мог я смотреть 
прямо в твои глаза, 
в их иссякающий свет. 
Цветы 
говорили с тобой, 
бутоны 
раскрывались, 
увидев тебя. 
Для них ты был землёй, 
весь – 
с головы до ног – 
родной плодородной землёй. 
И были зёрна цветов 
рассыпаны по тебе, 
цветы росли из тебя, 
цветы росли... 
Пришла смерть. 

В почётный караул 
первыми цветы встали, 
и только за ними – люди. 
А дальше – 
дальше в последний путь. 
Цветы не могли умолкнуть, 
оплакивая тебя. 
Откуда было цветам 
ещё раз тебя найти? 
Цветы не могли идти. 
Люди тебя понесли... 

УТРО

От птичьих криков, 
от звуков шагов 
вздрогнут во сне тротуары. 
Ветер стряхнёт осколки снов 
с ресниц пробудившихся улиц. 
Терпение звёзд на исходе – 
все погаснут, 
кроме одной... 
И тогда надо мной 
капли росы повиснут на листьях, 
снимут ночную рубашку холмы. 
И в полутёмных комнатах 
с трудом проснутся люди 
и прорежется в мире заря... 

ДЕРЕВЬЯ СТОЯ НЕ УМИРАЮТ

Вздрогнул лес 
от звука топора. 
И одно из деревьев 
стало похоже на человека, 
сердце, которого неожиданно 
пронзила острая боль. 
Разметались как волосы 
листья этого дерева. 
Корни вцепились пальцами 
в землю, 
раздался тяжёлый стон... 
Корни дерева, 
по которому бил топор, 
уцепиться пытались 
за побеги соседних деревьев, 
за траву, 
за стрекоз и бабочек, 
за тропинку, 
за чей-то далёкий голос... 
Не удалось, увы!.. 
Удар шёл за ударом. 
Не осталось сил у корней, 
не осталось последней надежды. 
Топор – острый. 
Удары – крепкие. 
Дерево – мягкое. 
Лесоруб – безжалостный. 
Рухнуло навзничь 
и замерло на земле 
одно зелёное дерево... 
Кто говорит – 
тот напрасно так говорит. 
Нет! Не правда, это – 
неправда! 
Деревья стоя не умирают! 

Перевод Виктора Коркия 

Майя БАДАЛБЕЙЛИ

ЧТО НАША ЖИЗНЬ?

О, как торопим мы года, 
Когда к мечте своей стремимся. 
В конечном счёте в «никуда» 
Несёт нас жизни колесница! 
И в этой гонке мчусь и я – 
Куда? Зачем? А что там после? 
Что наша жизнь? Она лишь остров 
Средь океана Бытия... 
Сегодня ты... а завтра я, 
И все мы в эту вечность канем. 
И лишь заветная мечта 
Опять кого-нибудь обманет. 

ЭТОТ МИР

Словно горсть земли  
Этот мир у меня на ладонях; 
Столько же детства и любви, 
Столько же радости и горя, 
Материнского страдания, 
Первой любви признание, 
Встреч и расставаний, 
Бессилия и силы... 
Ровно столько, чтобы хватило 
Этой горсти в моих ладонях. 

ПАМЯТИ СОЛДАТА

Сердце больное, глаза воспалённые. 
Сколько ж тебе было лет, 
Когда, войной и огнём опалённый, 
Видел ты тысячу бед? 

Видел ли ты людские страданья 
Или, сражаясь в бою, 
Ты защищал Родины знамя, 
Жизнь не жалея свою? 

Сердце больное, глаза воспалённые, 
Глубоких морщин следы, 
Слышал ли ты бухенвальдские стоны, 
Иль с ними был рядом ты? 

Видел ли ты, как бомба взрывалась 
И слышал, как с взрывом крик 
Чудовищным реквием отзывался 
И Жизнь замирала на миг? 

Видел ли ты матерей и детей, 
Зловещим огнём обожжённых, 
Под чёрным небом сотни смертей, 
В груду пепла людей превращённых? 

Сердце больное, глаза воспалённые, 
Сколько же, сколько бед 
Тебе, войной и огнём опалённому, 
В двадцать досталось лет? 

– Я видел всё это своими глазами! 
Был ранен, убит и сожжён я в огне! 
Из мёртвых воскрес, и сегодня я с вами! 
Я жив, пока память жива обо мне! 

Сабир АБДУЛЛА

(1953–2012) 

ЖИВИ И ПОМНИ

Коль грех совершил, того делать совсем не желая, 
Оплошность исправь, – как велят тебе разум и стыд. 
Но если в гордыню твой дух нарядился, ругая 
Стыдливость других, – тебе путь к милосердью закрыт. 

Бывает в дороге: споткнулся, упал средь дороги... 
Что проку винить её – путь твой ещё впереди! 
Богатство утратил? Уйми свои страсти-тревоги, 
Глянь проще на жизнь – и покой ощутишь ты в груди. 

Коль зависть – твой друг и гостит у тебя каждодневно – 
Все хвори, недуги набросятся грызть твою плоть. 
И если всё ж духом на них ты навалишься гневно, 
Тебе эту свору не просто в пути побороть. 

Коль разум твой плох, не печалься – всё стерпит житуха. 
Дурак дураком вон иной, а верхом на судьбе! 
Но если вдруг совесть твоя – и без глаз, и без слуха, 
Вполне эта участь подходит тебе. 

ЕСЛИ ВДРУГ...

Когда я умру, ты слезами себя не терзай. 
Наш мир двухэтажен – ты помни о том, дорогая. 
На верхнем живя, сколь отпущено будет, ты знай: 
На нижнем – последняя наша обитель людская. 
Пусть музыка плещется в доме твоём через край! 
Живи – как живые живут... Но, меня вспоминая, 
О встрече грядущей, любовь моя, не забывай: 
Там всем мы поделимся – участь свою ожидая... 
Живи на земле с твёрдой верой в своей правоте. 
Средь тысяч дорог – избери ты дорогу одну. 
Когда же вдруг грустно мне станет в земной темноте, 
В окошко твоё освещённое я загляну. 
И если увижу тебя я в печали по мне, 
Вторично умру я – там, в тёмной глухой глубине. 

РОДИНА

Мы – две живых души в одной святой груди. 
Прости, коль путь мой был порой не прям 
И труден... 
Но после стольких бед, 
Бесстрастно подойти – 
И к камню не смогу, не говоря о людях. 
Всего лишь горсть земли – и Родина со мной. 
Так и стихи мои – судьбы моей подобьё... 
И коль умру вдали, 
Покину мир земной, 
Мне хватит горсти той – 
на саван и надгробье. 

Перевод Николая ГОРОХОВА 

Насиб НАБИОГЛЫ

(1954) 

К РОССИИ

Детей я приведу 
И встану у стены 
Кремлёвской, на виду – 
У всей моей страны. 
Не мучимый хвалой, 
Хулою не гоним, 
Вот я перед тобой 
Стою с узлом моим. 
В узле весь скудный скарб – 
С литинститутских лет... 
Да, я вещей не раб – 
Любви к вещизму нет. 
Не беженец. Не бомж. 
Есть где присесть, прилечь. 
Не без куска. Но всё ж 
О том же хлебе речь. 
«Где лечь – там надо встать...» – 
Сдаваемых углов, 
Что довелось снимать – 
Закон в Москве таков. 
И всё ж я весел был! 
Наверно, молод был... 
Но флаг, что красным был, 
Куда, скажи мне, сплыл? 
Вся жизнь моя прошла 
С тобой, моя страна... 
И вот ты в лапы зла 
Врунами отдана. 
Коль знал бы чем – помог, 
Чтоб не сошла с ума. 
Но что тебе от строк? 
Своих поэтов тьма. 
И свары грязный нож – 
Наш опозорил дом. 

Я не о том, но всё ж... 
Как много лжи кругом! 
Всё можно оболгать – 
Всё вытерпит земля... 
Но как меня отнять 
От древних стен Кремля 

От горестной судьбы, 
Высокой и святой?! 

И хмурят дети лбы, 
Печалясь здесь со мной, 
Где я, почти седой, 
Стою с узлом моим – 
Не выгнанный тобой, 
Но нищетой гоним... 

ПОСТОЮ

Я, мусульманин, к храму подойду. 
Храм на глазах вздымается так гордо, 
Что у него величье на виду – 
Светлей становится сам облик города. 
Не первый год в столице я живу. 
О русском духе кое-что я знаю. 
Познал я в жизни холод и молву… 
Теперь – красу Москвы я постигаю! 
Могуч и мудр народ, чей белый храм 
Здесь возрождён и светит куполами! 
Я постою… И суру к небесам 
Я вознесу – но русскими словами. 
И в этом нет измены никакой. 
И отступленья здесь от веры нету. 
А есть слиянье сердца с красотой, 
За что Аллах простит грехи поэту… 

МОЛЮСЬ ЗА РОССИЮ

Не надо, прошу вас, не надо 
Ни в чём эту землю корить, 
Избитую горем, как градом… 
А надо прощать и любить. 
Когда её мяла и била, 
Кроила кровавая мгла, 
Она ведь нас всех приютила 
И всем помогла – чем могла… 
Гремит клеветы канонада – 
С ума посходили лгуны… 
Я знаю, что недругам надо. 
Но брешут ведь дети страны,    
И я разобраться не в силе, 
Беспомощно зренье моё: 
Чего же хотят от России – 
Вскормлённые грудью её?! 
Она и сегодня их даже 
Жалеет – как может лишь мать. 
Но нету их злей и продажней, 
И мстительней их – не сыскать. 
Я с ужасом слышу их речи. 
В предчувствии страшного дня, 
Я, сын Азербайджана, под вечер – 
Молюсь за Россию… Мне нечем 
Помочь – приютившей меня. 
Одна лишь надежда на свете 
Утешит мой горестный взгляд: 
Не самые лучшие дети – 
Здесь мать свою нынче хулят… 

ДЕВУШКЕ ИЗ ТЕБРИЗА

Поезд твой нынче будет – все мне о том твердят. 
Девушка из Тебриза, приедешь ко мне в Баку, 
В тёплую ночь у моря, 
Где пахнет жасмином сад, 
Косы твои красивые я расплести помогу... 

Вспомни, что мной воспета давно гора Савалан, 
Ибо Насиб отмечен небом свой край воспеть. 
Место назначь для встречи... 
Дорожный осилю туман, 
Девушка из Тебриза, – чтоб на тебя посмотреть. 

Имя твоё мне слаще славы мирской, поверь. 
Пламя его меня греет, перемешавшись с тоской... 
Девушка из Тебриза, как же мне быть теперь: 
Всё, что искал по свету, – нашёл я в тебе одной? 

Воды Аракса плещут в этот и в тот берег. 
Ни тот и ни этот берег – врагу никогда не отдам! 
Девушка из Тебриза, родине сердце верит. 
Жаль, только это сердце разбито давно пополам. 

Время пришло, и солнце нам путь озаряет единый! 
Голос любви услышан на этой земле и на той. 
Девушка из Тебриза, прости мне мои седины – 
Это от долгой разлуки с дивной твоей красотой... 

ХАРЫ БЮЛЬБЮЛЬ

Разлук не признаёшь – ты рвёшь их нежной силой, 
И ароматом ты всю жизнь очаровал. 
Нежней нет лепестков, чем в Карабахе милом, 
И нет земли нигде, где б ты ещё сиял! 

Цветок моей души – Шуши моей корона! 
Таинственней всех тайн среди загадок ты. 
Твой нежный шип цветёт, как сладостная крона, 
Хотя изящней нет капризной красоты! 
Но мир весь обойди, и средь любых дорог 
Таить в себе средь тайн таинственность тревог. 
Мы вместе и в плену средь Карабахских гор – 
Любовью полон я и ароматом – взор. 
Как в юности цветок, я нежностью горю! 
Ты мой, «Хары бюльбюль!» в пылу я повторю. 
В плену ты долго был и пил печаль разлуки. 
Но через все пути к тебе тянул я руки. 
Увянет аромат в торжественных глазах, 
Он возродится вновь в текучих облаках, 
Шушинских гор моих нетленной красоты 
Ведь ты мой вздох в груди, когда зовут цветы… 
Увянет лепесток, и аромат остынет, 
И станет всё вокруг безлюдно, как в пустыне, 
Но беды не пройдут, как раньше, стороной… 
Не плачь, дружок, я рядышком с тобой. 
Какая бы с небес ни угрожала боль, 
Ты не один, мой друг, я рядом, я с тобой. 
На помощь я приду, любой осилив путь. 
Ты мой «Хары бюльбюль» – позвать лишь не забудь! 

Перевод Николая ГОРОХОВА 

Алиш АВАЗ

(1955) 

ЛЕБЕДИНАЯ ПЕСНЯ

Твердят: в час смерти, напоследок 
Лебедь песнь прощальную поёт. 
О землю птица, словно камень, бьётся 
Заканчивая песню и полёт. 

Смерть неизбежна для всего живого, 
Она начертана Всевышним, верьте! 
Со дня рожденья песня лебединая 
Звучит протестом жизни против смерти. 

Страшишься ложки крови, человек, 
Во имя цели головы лишиться. 
Коль хочешь смысл бытия познать, 
Ты мудрости учись у этой птицы. 

Перевод Гии ПАЧХАТАШВИЛИ 

ВОСКРЕСНУ СНОВА

Почему ты в любви не горишь, как и я? 
Прошла как чужая, в глазах моих слёзы. 
Ведь ты так нужна мне, родная моя, 
Почему далека, как холодные звёзды? 

Поверь, что чувства мои глубоки… 
К тебе я дойду сквозь года и невзгоды. 
Как путник в пустыне брожу я один, 
И только надежда спасает от горя. 

Ведь если вдруг вспомнишь меня, позовёшь, 
Вернусь я, пленённый твоей красотою. 
Пройду через время, пусть стану седой, 
Чтоб быть с тобой рядом, воскресну снова. 

Перевод Марии КРЫЛОВОЙ 

Аббас АГДАБАНЛЫ

(1957) 

КРАСАВИЦА

Завидев беломраморные груди, 
Конечно же, лишаюсь я рассудка! 
Творец хотел, чтоб восхитились люди, – 
Все краски внёс, трудился не на шутку… 

Красавица, меня ты покорила 
Своим лучистым и волшебным взором; 
А эти груди… в них такая сила: 
Что ты легко возьмёшь меня измором. 

Как мне добиться твоего вниманья, 
Ты сатана иль ангел? – правишь нами! 
Струной на сазе ты звенишь в тумане. 
Как мне добиться твоего вниманья?! 

ТАЙНЫ ЭТОГО МИРА

Бедняку здесь никто и руки не подаст. 
Стань богатым, и жизнь забурлит, как весна, 
А большая любовь, не для высших ли каст?.. 
Окунись в приключения этого мира! 

Не меняй свою совесть на жёлтый металл 
И друзей не сдавай ради вражьих похвал, 
Начеку будь всегда, не наткнись на кинжал, 
Дай постигнуть себе тайны этого мира. 

В каждом времени года дыши красотой, 
Наступленью весны помогая мечтой; 
Да и зиму не сталкивай с горки крутой, 
А прими все условности этого мира. 
У отпущенных лет вдруг проглянет конец, 
Чаша жизни полна и на сердце рубец; 
О, Аббас, все страданья твои, как венец… 
Как веленье последнее этого мира. 

Перевод Сергея КАРАТОВА 

Валех РЗАЕВ

(1960–2008) 

В ГОРАХ МОЁ СЕРДЦЕ

В горах моё сердце,в горах, 
чьих глубин никогда не встречал, 
но только слышу, 
как зовут со дна морского звёзды 
в беспамятную даль парящих грёз, 
где бессвязный шёпот счастливого 
полуночника 
устало мокнет под дождём, 
где сны в глазах усопших улиц 
жасминно обдают печалью 
и дурачатся тени, 
будто не доиграл последний спектакль 
слепой клоун… 
в горах моё сердце, 
в горах, 
где даже камни мёрзнут в безумный 
знойный день, 
где улочки припрятаны от взгляда облаков, 
а одинокий ветер высвистывает долгий путь, 
не замечая неба 
…в горах моё сердце, 
где в тёмных окнах горят цветы, 
а в сумраке теснятся боли, 
где люди, не видя темноты, 
невинно, 
босиком шагают 
к морю… 

ЧЁРНЫЙ КАМЕНЬ

Чёрный камень разлуки, 
брошенный в пугливый колодец любви, 
летящий со свистом безвременья, 
отскакивающий эхом от холодных стен 
чарующего таинства ночи, 
так и остался между двумя слепыми, 
которые ищут друг друга, 
словно прозренья. 

И только немые круги 
да звёздные брызги 
отразились в твоих глазах, 
как на плещущемся ложе 
далёкого 
небосвода... 

ИСТОПТАННЫЕ ТУФЛИ

Истоптанные туфли, 
поношенные души 
и человек в беспуговичном пальто 
со шляпой, надвинутой на уши, 
торопится на жизни 
Ипподром. 
Усевшись на берегу 
страданий, 
трясётся он всем телом и душой, 
как озноб былых мечтаний, 
что бродят за сиреневой душой, 
и галька, 
пересилившая холод, 
дотронувшейся плотью 
до него, 
смеётся, 
словно это память, 
цветущая под ливнями 
легко... 

СЛЕПЕЦ

Слепец, отбрось палку – 
Она тебе не поможет. 
Тебе кажется, 
что другие ползут без 
палок... 

да и тёмные очки, 
подаренные судьбой, 
сними тоже – 
другие зрячи не более тебя... 

не стыдись многословной дрожи 
своих пальцев – 
и у меня тени в немых глазах 
не безмолвствуют... 

Явер ГАСАН

(1960) 

УЕЗЖАЙ В РАЗЛУКУ

Подходит поезд разлуки, 
мы вдвоём одни на перроне. 
Погребены голоса, звуки, 
осень тоскливая на фоне. 

Громко слышится вдали 
тишины страшное эхо. 
Мы друг друга не ведали, 
и у тебя, и у меня Эго. 

Ты задумчиво смотришь вдаль, 
сверкает на подснежнике роса. 
Признаюсь, никогда не видал 
такие прекрасные глаза. 

Не буду гнать прочь скуку, 
я себя на истерзание дам. 
Уезжай, уезжай в разлуку, 
я тоже, я тоже буду там. 

ЛЮБВИ НЕ ИЗБЕГАЙТЕ

Любви не избегайте, 
Любовь – не чума. 
К Любви прибегайте, 
без Любви – свет тьма. 

Отчего светит Солнце 
неустанно веками? 
Если влюблённое 

у вас сердце, 
ответ найдёте сами. 

РАДУЙСЯ НА СВОЙ ВЕК

Радуйся, радуйся на свой век, 
дорожи каждой лучинкой. 
Иногда может быть человек 
счастлив с одной спичинкой. 

Твоя жизнь – богатство твоё, 
живёшь, значит, ты богач. 
Чо тебе не хватает, ё-моё, 
живи и радуйся, не плачь. 

И дождь красив, и снег, и град, 
по ночам звёздный эфир... 
Очищай свой мутный взгляд, 
ясным солнцем смотри на мир. 

Гуляй по вечерам под луной, 
под дождём, под снегом гуляй. 
Люби сердца каждой струной, 
говори всем грустям «гуд-бай»! 

Радуйся, радуйся на свой век 
дорожи каждой лучинкой. 
Иногда может быть человек 
счастлив с одной спичинкой. 

Афаг ШЫХЛЫ

(1969) 

ТЫ – МОЁ ПЯТОЕ ВРЕМЯ В ГОДУ

Не забывай, как и я не смогу! 
В сердце глубокий оставил ты след. 
Память о встречах с тобой сберегу, 
Места другому в душе моей нет. 

Не забывай, я с тобою всегда, 
Чувства мои не рассыплются в прах. 
Если тебя не дождусь никогда, 
Души сольются в далёких мирах. 

Не мимолётные встречи в саду – 
Чувства мои! Они крепче вина. 
Ты – моё пятое время в году 
Это отнюдь не зима, не весна… 

Как изменился ты – гложут меня 
Мысли мои, о минувшем скорбя. 
Смилуйся, не забывай же ни дня! 
Помни, что я не забыла тебя. 

Перевод Сергея КАРАТОВА 

ЖДУ

Он – солнце любви моей, я – лишь цветок, 
Но встречи дождусь, не замёрзнув во льду. 
Гляжу на него, хоть сейчас он далёк, 
В разлуке себя я смиряю и жду. 

В любви его – смысл моей жизни земной, 
Награда за всё, что написано мной. 
Я – в гневе, а он – от обиды дурной… 
Отчаявшись, даль приближаю и жду. 

Но разве с тобой мы знакомы едва? 
Нужны ли нам клятвы, пустые слова? 
Любовь здесь – не гостья, за ней – все права! 
Терпенье иссякло, сгораю, но жду. 

Пока не завеяло тропы пургой, 
Пока твоё место не занял другой, 
Быть может, мы встретимся вновь, дорогой? 
Тоскую по дальнему краю и жду. 

Перевод Михаила СИНЕЛЬНИКОВА 

Я РАЗЛУКИ НЕ ЖДАЛА

Я разлуки не ждала… 
Попрощаться нам не дали. 
Счастье наше отобрали, 
И сберечь я не смогла. 

Я разлуки не ждала, 
Я сказала «до свиданья!» 
И, поверив в обещанья, 
Клятву вечную дала. 

В час разлуки я узнала 
И тревогу, и сомненья. 
Столько боли, огорченья… 
Я же душу обожгла. 

Нет уж нам пути назад, 
Не ждала, но вот случилось. 
Жизнь моя, как свет, лучилась, 
А теперь – как страшный ад. 

Не уйти нам от себя, 
Сердце помнит, сердце знает. 
Эта боль не утихает… 
Не могу забыть тебя. 

Я разлуки не ждала… 
Попрощаться нам не дали. 
Счастье наше отобрали, 
А его так было мало… 

Перевод Нилуфер ШЫХЛЫ 

БЕЗ ТЕБЯ

Этой ночью, любимый, я снова одна... 
Вот и солнце зашло, в небо всплыла луна. 
Я тобой, как река в половодье, полна, 
Океаном в пустыне смогла бы я стать. 

Я душою чиста, и речист мой язык; 
Ты услышь мой из сердца исторгнутый крик! 
В смене дней и ночей только б ты не привык 
Без меня зимы, вёсны и лето встречать. 

Если мир – это сцена, то кто мы на ней? 
Воздух свеж, отчего же дышать всё трудней?.. 
О Афаг, ты тоску свою в песне излей, 
Ведь грустить о нём – для тебя благодать. 

ГДЕ СЛИВАЮТСЯ МОРЯ

Не грусти, мой лучеглазый, 
Вместе быть нам суждено. 
И забудь о глупой фразе, 
Что без нас всё решено. 

Ты прекрасные мгновенья 
В светлых думах оживи. 
В них грядущего знаменья 
Нашей радостной любви. 

Мы в свидетели запишем 
Землю, солнце, небеса. 
Мы одной любовью дышим, 
Слитны наши голоса. 

Нам любовь подставит плечи, 
В счастье двери отворя. 
Милый, жду с тобою встречи, 
Где сливаются моря. 

Перевод Илхама БАДАЛБЕЙЛИ 

ПРОСТИ

Прошу тебя, цени любовь мою. 
Не спрашивай, за что тебя люблю. 
Тебя я повстречала на пути, 
Меня за это, глупую, прости. 

Казалось мне, что время горечь лечит, 
Но память до сих пор сгибает плечи, 
Её прошу я – с миром отпусти, 
Но образ твой всегда со мной, прости! 

Тоска – моя сердечная подруга, 
Казнит меня, как в непогоду вьюга. 
Расстанемся мы в полночь, без пяти… 
За всё, за всё, прошу тебя, прости. 

Перевод Лейлы ШЕКИЛИ 

Валех САЛЕХ

(1976) 

ВОР

В саду горела луна. 
Ты ждала меня, 
притаившись за деревом. 
Едва я приблизился, 
ты обвила мою шею руками 
и, не молвив ни слова, 
усеяла поцелуями. 
– Так ли было на деле? 
Когда я пробрался в сад, 
высоко в небе 
стояла луна; 
тебя нигде не было. 
В тени грушевого дерева, 
как было условлено, 
я опустился на землю. 
И понимая, 
что нет больше смысла 
ни входить в этот сад, 
ни выходить из него, 
горько заплакал. 
Даже славы вора 
я больше не имел. 

ЕСЛИ

Если никуда не спеша 
Однажды выйти из дома, 
Ходить-бродить, идти 
Дорогой светлой 
В россыпях звёзд, 
В радостном обещании дня, 
А навстречу, дорогой 
Тёмной, дорогой усталой, 
Женщина бредёт одна 
Или, может, с ребёнком – 
Не смотри на неё глазами, 
Что привыкли смотреть на женщин, 
На то, как тяжелы её веки, 
А плечи печально опущены. 
Возможно, ты видел её вчера, 
И прошёл равнодушно. 
Задержись! Пусть охватит 
Тебя волнение. 
Это и есть та женщина, 
Которую разыскивают 
По всему миру! 

ПОКОРИСЬ

Покорись, мужчина, той, 
Которая тебя любит. 
Ты, ни во что не ставящий жизнь, 
Не верящий женщинам, 
Широкой поступью отмеряешь 
Просторы дорог. 
Покорись, мужчина, той, 
Которая тебя любит. 
Той, которая не оставит 
Тебя голодным, напоит, 
Ничего не попросит взамен. 
Которая ждёт тебя допоздна 
И засыпает, лишь заслышав шаги. 
День за днём тебя покидают силы. 
Ты упрям, своенравен, 
Ползёшь по знойной пустыне. 
Пусть тебя ожидает участь 
Сгоревших растений – 
Ты не теряешь достоинства, 
Ты вынес себе приговор. 
Покорись, мужчина, той, 
Которая тебя любит, 
Она не унизит, не устыдится 
Души ранимой. 

Яшар СУЛЕЙМАНЛЫ

(1980) 

ЗДРАВСТВУЙ, МОРЕ!

Вот снова встретились мы, море! 
И близко ты, и далеко, 
Шумишь, бушуешь на просторе, 
Как дышится с тобой легко! 
Вблизи тебя ищу покоя… 
Величием твоим, о море, 
Я восхищён и слёзы лью, 
Мне не забыть мечту мою. 
Я здесь, чтоб говорить с тобою, 
Ты, только ты поймёшь меня! 
Увы, мертва душа моя, 
Верни дыханье ей, о море! 
Ведь ты всесильно, как любовь, 
Что дарит жизнью вновь и вновь! 

БУДТО БЫ РОДИЛСЯ СНОВА

Будто бы родился снова, 
Лишь увидел я тебя. 
Мир чудесный, свежий, новый 
Я открыл, любовь моя. 
Под твоим небесным взглядом 
Жизнь преобразилась вновь. 
Словно сладким виноградом 
Ты пьянишь меня, любовь, 
Кружишь голову, по жилам 
Разгоняешь жаркий хмель. 
Сколько радости и силы! 
Будто бы пришёл апрель. 
Растопило моё сердце. 
Улетаю в небеса, 
Там живёт моя Жар-птица, 
Это – ты, любовь моя. 
Без причины петь, смеяться 
Хочется, жизнь расцвела. 
Мир стал радугой казаться 
Разноцветного стекла. 
Это я родился снова, 
Лишь увидел я тебя. 
Мир чудесный, свежий, новый 
Я открыл, любовь моя. 
А тебя, лихое время, 
Волшебством остановлю, 
Задержись, и ногу в стремя 
Не спеши вдевать, молю! 
Пусть продлится наважденье, 
Этот чудный сладкий сон. 
Ты, любовь, царишь над всеми, 
И бессмертен, кто влюблён! 

Перевод Нилуфер ШЫХЛЫ 

Лейла ШЕКИЛИ

(1990) 

ХОЧУ ЦВЕТОВ ОХАПКУ

Цветов так хочется охапку, 
Чтоб шлейфом доносился аромат их тут и там, 
Чтоб окунуться в это счастье без оглядки, 
Щекой прильнув к их бархатистым лепесткам! 

Так хочется, так хочется, став смелой, 
Обнять букет роз алых, жгучих, 
И пусть мурашек бег покроет моё тело 
Прикосновений таких нежных и колючих. 

Хочу цветов я целую корзину! 
Утопать в красоте их безупречной, 
Чтобы дополнили они прекрасную картину, 
И настроенье оставалось окрылённым вечно!.. 

ОСЕНЬ В ГОРАХ

Уж падают листья в ущелье до дна – 
Наряд золотой свой природа роняет... 
Над снежной вершиной восходит луна 
И рваные тучи собой озаряет. 
А ветер-гуляка разбойно свистит! 
И гнутся осины... И плачут берёзы. 
И день напролёт уж кукушка молчит, 
И пчёлы уж напрочь забыли про розы. 

Уж осень вокруг... 
А душа всё полна 
Недавним весельем, надеждою светлой! 
Но речка в ущелье грохочет до дна. 
И плачет природа, и видит она – 
Летит красота её летняя с веток. 

Нилуфер ШЫХЛЫ

(1991) 

МАСКИ

Нам раздали чьи-то маски, 
Изменились мы с тобой. 
Не узнать под тоном краски – 
Кто родной, а кто чужой. 

Не те роли мы сыграли, 
И сценарий был не тот. 
Друг за другом примеряли 
Боль падений, пик высот. 

Но прошло всё то, что было, 
Тут второго дубля нет. 
И друзей любовь остыла, 
Нет, того, кто дал совет… 

Знаю, что тебя так гложет… 
Загляни, пустует зал! 
Так зачем же, для кого же 
Эту роль, мой друг, сыграл? 

Мы аншлаги упустили, 
Мы забыты: ты и я. 
Так они нам отомстили – 
Кому верили, любя. 

И раскаянья излишни, 
Тут иные времена. 
На расклеенных афишах 
Стёрты наши имена. 

Я ЗНАЮ, КАК УХОДЯТ ПОЕЗДА…

Я знаю, как уходят поезда, 
Любимых оставляя на перроне, 
Как светит одинокая звезда, 
Совсем одна на чёрном небосклоне. 
Я знаю, как сменяются года, 
Приходит осень, лето заменяя, 
И знаю, не вернётся никогда 
Ушедший поезд, да, я это знаю. 

Я знаю, что приходят холода 
В сердца людей, что стынут на вокзале, 
Я знаю, что погибли те слова, 
Которые тогда мы не сказали. 

ПОДСТЕРЕГАЕТ СМЕРТЬ

Подстерегает смерть на этом свете 
Любого, наяву или во сне. 
В неё не верят разве только дети, 
Да парочки влюблённых по весне. 
Подстерегает смерть на этом свете 
Всех равно – бедняка и богача, 
Того, кто за себя всегда в ответе, 
С ним наравне – кто рубит сгоряча. 
Подстерегает смерть на этом свете 
Всех, до единого, и разницы ей нет, 
Как на земле провёл ты годы эти, 
Она с тебя не требует ответ. 

Подстерегает смерть на этом свете 
Бродягу, праведника или игрока, 
Со всеми смерть играет в игры эти, 
Но эта ставка слишком высока.